Сергей Sterling: минимализм и экзистенциализм

– Добрый день, Сергей!
– Привет!

– Как известно, ты очень разносторонний человек. Но в первую очередь в Кемерове и за его пределами ты известен как талантливый диджей с отличным музыкальным вкусом. Расскажи о своем отношении к музыке. В большей степени для тебя это творческий процесс или все же работа?
– В первую очередь, для меня это творческое самовыражение. Когда я начинал играть, то играл буквально за 500 рублей по пять – по шесть часов, я так делал только потому, что мне нравилось это делать, потому что я хотел делиться своими музыкальными вкусами. Пошел уже девятый год, как я работаю диджеем, и за это время эта деятельность превратилась уже во что-то более серьезное – в то, что мне приносит весьма приличный доход. Но я этого не планировал, просто так получилось. Видимо все-таки есть вкус, и есть смысл этим делиться (улыбается).

– Сам что-нибудь сочиняешь?
– Да, у меня было несколько попыток – есть незаконченные работы, проекты, но так чтобы серьезно этим заняться – пока что нет времени.

– Расскажи, с чего все началось?
– Начинал я в ночном клубе "Рублёвка", когда Антон Рублев только открывал его, он взял меня в резиденты по совету Дениса Гулевича (арт-директор клуба "Ganesh" – прим. ред.) и Александра Кулакова (арт-директор НК "Москва" – прим. ред.). Антон им поверил. Состоялось прослушивание в клубе "Засада" (смеется) – я отыграл ужасно, не свел нормально ни одного трека, но, наверное, вкус чувствовался уже тогда и в итоге меня взяли. Тем более, в тот момент я работал в модельном агентстве "СДС-Медиа" и, не буду утаивать, сделали ставку на внешность. Но серьезно меня тогда мало кто воспринимал, все просто думали, что это парень-модель, который встал за пульт – известная история. Кто-то говорил: "Да он даже сводить не умеет! Он ставит готовые диски с миксами и все!" (смеется).

– Ну да, многие начинали с чего-то подобного и учились на своих ошибках… Владеешь каким-либо инструментом, помимо вертушек?
– Я хочу научиться играть на фортепиано, есть у меня такая мечта, и, думаю, рано или поздно я ее осуществлю.

– У тебя есть музыкальное образование?
– Нет, у меня нет музыкального образования, а интерес к диджеингу у меня появился, когда я учился на первом курсе, тогда я познакомился с Ваней (Ewan Rill, один из родоначальников клубной жизни города Кемерово – прим. ред.), и он мне показал, как работать с оборудованием, давал мне советы. Тогда еще был клуб "Микс", на базе которого я учился – просто приходил туда, вставал за вертушки и практиковался, а Ваня уходил спать, показывая мне "Тут так, а это вот так, тут вот это…, а дальше ты сам".

– Приходилось работать с винилом?
– Да, приходилось, это сложнее, но интереснее. И я до сих пор не работаю с контроллерами, до сих пор не работаю через Traktor, не через Serato (программное обеспечение для диджеинга – прим. ред.), потому что мне интереснее работать с материалом самому – сводить его, накладывать, более точно работать с эквалайзером.

– Расскажи о своих музыкальных предпочтениях.
– Разница между тем, что любишь и между тем, что приходится играть, есть всегда. Если ты диджей, твоя задача номер один – сделать так, чтобы люди были счастливы и танцевали, и, разумеется, ты всегда находишь некий компромисс. Есть ребята-диджеи, которые совсем уходят на потребу публики, а есть те, кто кардинально упираются в себя и говорят "Я играю только то, что я хочу играть". Если говорить лично про меня, то мне нравится очень глубокая музыка deep techno, интеллектуальное techno, инструментал и неоклассика, но это та музыка, которая больше подходит для души, для уединения, чем та, которую ты приходишь слушать в клуб. В клуб люди приходят, чтобы повеселиться и потанцевать, а не для того, чтобы биться в потоках экзистенциального осознания бытия. Поэтому приходится находить компромисс. Дома я вообще практически не слушаю электронную танцевальную музыку, там я слушаю только современную классику в основном, либо что-то легкое – ambient, chillout, lounge. Очень устаю от клубного ритма.

– А как проходит процесс подготовки материала для какой-нибудь очередной вечеринки?
– Это тоже очень хороший вопрос. Сейчас очень много людей пишут музыку, но не потому, что у нас в России стало много талантливых ребят, а потому что это стало делать проще, вот и все. Соответственно, чем больше музыки, тем больше тратишь времени на прослушивание нового материала и тем сложнее тебе найти что-то, что цепляло бы тебя. Если раньше ты мог посидеть три часа за ноутбуком, прослушивая музыку, и найти десять треков, то сейчас тебе нужно сидеть двадцать часов, чтобы найти три трека. В течение недели, после работы, ты приходишь домой, открываешь ноутбук, открываешь список сайтов, который у каждого диджея свой, начиная от самых распространенных электронных магазинов и заканчивая той же социальной сетью "ВКонтакте" и ищешь... Я не могу сказать, сколько у меня сейчас уходит времени на прослушивание материала, но иногда получается и так, что мне даже некогда читать или смотреть фильмы.
Раньше диджей был как проповедник, то есть ты приходишь в клуб и слушаешь музыку, которую ты не слышишь больше нигде. Когда клубная жизнь начиналась, диджеи задавали моду, задавали тренд. Сейчас у каждого есть приложение Shazam – ты в 85-процентном случае можешь запросто определить, что играет сейчас и слушать это уже через несколько минут на своем телефоне. Диджею приходится очень часто обновляться, и если раньше ты еще мог выехать на какой-нибудь эксклюзивной подборке, играя ее три месяца подряд, то сейчас приходится обновляться каждую неделю и обновляться очень серьезно, очень быстро и тратить на это огромное количество времени. По сути дела, ты должен быть всегда на шажок впереди и всегда в твоей папке, на твоей флэшке или на твоих дисках должно быть что-то такое абсолютно новое, чем ты можешь здесь и сейчас удивить человека.

– Думаю, ты, конечно же, знаком с книгой французского диджея Лорана Гарнье "Электрошок", где он очень ярко описывает зарождение клубной жизни и собственно работу диджея – круглосуточные движухи, переезды из клуба в клуб, из одного города в другой за одну ночь и все это практически без перерыва. Ты вел подобный образ жизни?
– Да, конечно! И да, у меня действительно было период, когда я играл в четырех местах за ночь. Я начинал в каком-нибудь кафе, играя очень легкую музыку фоном, например, в "Шоколаднице", потом я перебирался в клуб, потом в другой клуб, а потом еще афтепати, допустим в "Бессонице", где у меня могло быть время с 8:00 до 10:00 утра. То есть я начинал с десяти вечера и заканчивал в десять утра – у меня была 12-часовая рабочая ночь (смеется). Это было тяжело, все равно все люди привязаны к определенным природным биоритмам и даже если ты "сова", то когда ты ложишься в 11:00 утра, то бесполезно спать хоть какое-то количество времени и на следующий день все равно будешь разбит. И со временем, как говорит один мой знакомый психиатр: "Не поспав одну ночь, ты должен поспать семь ночей, чтобы восстановить этот баланс и выспаться". Я посчитал количество своих бессонных ночей за восемь лет и понял, что сейчас мне нужно очень много спать (смеется).

– Тот же Лоран Гарнье пишет о закате клубной культуры сегодня, о том, что если она и не умирает, то входит в анабиоз, или, по крайней мере, меняет формат. Что ты думаешь по этому поводу?
– Я бы сказал так – танцевальная культура никогда не умрет, потому что у людей всегда будет потребность почувствовать некий акт единения с другими людьми посредством ритма. Это известно еще с древних времен. В состоянии танца ты забываешь о своих проблемах и заботах, тот самый момент, когда музыка для тебя становится неким наркотиком, в хорошем смысле этого слова, что вводит тебя в состояние транса, когда ты можешь отвлечься от всего земного. Но в том виде, в котором клубная культура существовала до недавнего времени, сейчас она действительно умирает – уходит эпоха рейвов, эпоха больших клубов, эпоха музыки хаус в привычном ее виде. У нас в "Маяке" даже была вечеринка "Похороны клубной жизни": на сцене стоял гроб, куда мы кидали диски со старой клубной музыкой, был обязательный дресс-код – все приходили в черном, некоторые приходили даже с двумя гвоздиками. Было очень много гостей, я был поражен тому, сколько людей на самом деле питают ностальгию по временам старой клубной жизни. Клубная культура меняется на формат небольших баров, небольших подвалов, кальянных. Это место должно быть обязательно слегка замкнутое, слегка закрытое, в некоторой степени уютное, где собирается небольшая компания людей, где все друг друга знают – в этом есть какой-то определенный уход в андеграунд. В одно время вся эта культура оттуда вышла и стала чуть ли не попсовой, а теперь она опять уходит в подполье. Музыка постепенно меняется – снижаются ритмы, на рейвах все танцевали под 140 ударов в минуту, 128 был самый медленный порог, а сейчас мы играем 120-118. Потому что люди, которые пишут музыку, поменяли свое мировосприятие – они повзрослели, и с ними повзрослели те, кто вырос на этой самой клубной культуре. И вот эта вот размеренность распространяется на все.

– Как в случае с Boiler Room (закрытый формат вечеринок с онлайн-трансляцией на весь мир – прим. ред.)?
– Да, формат Boiler Room – отличный показатель изменения клубной культуры. Если быть до конца точным, она не умирает – она трансформируется. Boiler Room интересен не только тем, что там играют более спокойную, умную или, скажем, интеллектуальную музыку, а прежде всего тем, что диджей там стоит к тебе спиной. Он никак не имеет возможности отреагировать на реакцию танцпола. Во-первых, когда ты стоишь спиной – ты играешь только для себя, как будто ты играешь с закрытыми глазами, играешь просто то, что хочешь играть. Во-вторых, возникает момент сакральности, как подглядывание за человеком, который один, наедине с самим собой – что он слушает, что ему интересно. Поэтому для Boiler Room выбирают ключевых и значимых личностей клубной культуры.
Сейчас в столице, как и во всем мире, потихонечку возрождается культура techno, а она всегда была в андеграунде. Была эпоха jackin house, лондонского звучания, когда все вспомнили speed garage и конец 90-х, который быстро взорвал всю мировую индустрию музыки и так же быстро заглох. Потом на смену пришел deep house – более размеренное звучание, мелодичное, и сейчас deep house стал настолько коммерческим, настолько популярным, что все, кто относит себя к андеграунду, уходят в techno. Techno – это направление, которое никогда не станет коммерческим и популярным, поэтому сейчас все в ожидании чего-то нового. Есть trap, twerk, moombahton, но как любое молодое музыкальное направление, модное и популярное сейчас, они также быстро уйдут, как и возникли.

– Что ты точно никогда больше не будешь ставить?
– Был период, 2012-13 год, когда только-только возродилась вторая волна лондонского звучания – jackin house, bassline house. Тогда я очень много играл этой музыки. Это было что-то новое, она не была распространена. Так вышло, что я почувствовал в ней что-то интересное и одним из первых в нашем городе стал ее играть. Я перемещался по клубам и за мной перемещался целый микроавтобус тусовщиков (смеется). Вот к этой музыке я, наверное, никогда не вернусь, могу точно сказать. Переслушивая ее сейчас, я понимаю, насколько она была простой, смешной и нелепой. Ты взрослеешь, набираешься опыта, и чем больше ты слушаешь музыки, тем точнее выкристаллизовывается твой музыкальный вкус. Есть миксы, которые я делаю не для клуба, а для себя, их я могу до сих пор слушать хоть и делал их четыре года назад. Мне до сих пор это нравится. А есть то, что ты играешь в клубах, и тут музыкальные направления постоянно меняются.

– С 2014 года ты работаешь арт-директором в кафе-баре "Маяк". Каково это – быть не только резидентом клуба, но и устраивать еженедельные мероприятия?
– Для меня это всегда было очень интересно. Еще когда я работал в "Бессонице". Когда она только открылась, я долго общался с директором, чтобы доказать ему возможность существования некоммерческого формата в таком большом клубе и мы запустили проект "Techno-четверги". На первый такой четверг пришло 130 человек, для буднего дня в ночном клубе это не просто много, это очень много. Потом мы попробовали формат afterparty – после четырех утра, коммерческий формат менялся на более интересный. Впоследствии оказалось так, что после четырех народа там вдруг становилось больше, чем было до. Уже тогда я понял, что можно либо сидеть дома и пассивно жаловаться, что у нас ничего не происходит интересного, мы живем в глубинке и люди тут такие ограниченные, а можно попытаться сделать что-то самому и доказать себе, что все на так уж плохо, заодно и кого-то порадовать.

– В "Маяке" ты как раз стараешься воплощать свои идеи в жизнь?
– Да, здесь я стараюсь вообще выйти за формат исключительно клубно-танцевальный. "Маяк" – это на самом деле очень многогранное существо, многоликое. Когда мы только начинали проводить публичные лекции, мы, разумеется, очень переживали за то, как это будет проходить. Представьте себе лектора, который имеет кандидатскую степень, например, по психиатрии, придет и будет рассказывать о шизофрении и меланхолии на общую публику, а люди будут просто сидеть пить кофе и говорить "Классно!" Нам было страшно. Но в итоге мы доказали возможность существования подобного формата. Сейчас все чаще бывает так, что на лекции приходит народа больше, чем на вечеринки. Также обстоят дела и с неоклассикой. Когда я в первый раз подошел к руководству с идеей привезти Илью Бешевли, ко мне отнеслись, скажем так, немножко со скепсисом. Когда Илья приехал во второй раз, пришло 115 человек – людей некуда было посадить. Такие маленькие победы меня радуют. Это говорит о том, что я на правильном пути и занимаюсь тем, чем должен заниматься.

– На данный момент что для тебя в приоритете, как в рабочем плане, так и в личном?
– Касательно работы, цель у меня одна – пытаться делать что-то новое и никогда не понижать планку. У меня была идея связаться с профессором философии и провести серию "экзистенциальных" лекций о смысле жизни – то, что интересует абсолютно всех. Даже если ты не любишь философию, любой человек проходит через кризис средних лет, на самом деле даже через несколько кризисов, когда он начинает задаваться вопросом: "Вот значит, я родился и я единственное живое существо на этой земле, которое осознает, что я умру. Что мне делать? В чем смысл вообще?" Но когда я послушал лекции этого профессора, то пришел к выводу, что если у тебя нет усидчивости и твердого желания узнать, тебе будет очень тяжело его слушать, просто будет скучно. Тем не менее, я нашел такого человека, который прочитает серию этих лекций и сможет просто объяснить сложные вещи. Я не люблю людей, которые пытаются быть чересчур вычурными. Одно дело претензии на интеллект и совсем другое умные люди. Как правило, чем умнее человек, тем он проще. Но это мое мнение, я на нем не настаиваю.

– А в плане музыкальных событий? Концерты или вечеринки?
– И концерты, и вечеринки. Есть молодые и талантливые композиторы, которые пишут интересную и понятную музыку для широкой аудитории. Я имею виду современную классику, минимализм, неоклассику. Этих ребят еще мало кто знает и мне хотелось бы их пригласить в "Маяк", чтобы они смогли выступить у нас. Конечно, есть и те, кто пишет интересную электронную музыку, но всех секретов пока раскрывать не будем.

– Твои увлечения складываются из кардинально разных элементов или каждая область, будь то музыка, кино, фотография, путешествия, связана общей идеей и составляют все вместе твой образ жизни, твой особенный стиль?
– Можно попробовать набросать общие теги, по которым все это можно определить:
#минимализм #стремлениекединению #интеллектуальность
Минимализм в фотографии, в музыке, в одежде, в кино. Стремление к единению – к единению с собой, к единению с природой, с музыкой, с литературой. Нехорошо, наверное, так говорить, но в каком-то плане интеллектуальность, это вот сейчас как будто я себя причисляю к этой категории людей (смеется). Меня цепляют люди, которые умней меня, в плане кинематографа, в плане музыки, мне интересно разбираться в чем-то сложном. Я не смотрю мейнстрим-кино не потому, что оно плохое, а просто потому, что мне скучно. Многие люди, когда приходят в кино хотят там отдохнуть, а я наоборот хочу испытать там катарсис. Мне хочется, чтобы у меня были ощущения, как будто на меня наковальня упала – чтобы я потом ходил и очень долго переваривал, что-то осознал и чтобы что-то во мне перевернулось. Хорошее кино тебя меняет, ты никогда не будешь прежним после того как посмотрел, понял и переварил его в себе. Также в плане музыки и фотографии, это общее.

– При твоем таланте, почему ты до сих пор остаешься в Кемерове?
– Не буду скрывать, я думаю об этом. И мне даже поступали предложения поработать в Москве, но тут нужно еще все-таки учитывать свой личный комфорт. Я могу туда приехать на некоторое время, но жить там постоянно не готов. Есть такое понятие как "твой город" и "не твой город". Темп большого города не для меня, он меня угнетает. Петербург другое дело, он более мил моему сердцу, но там сложнее с работой. Кроме того, у меня всегда оставался вопрос: "А вот если все те, у кого здесь что-то получается, будут уезжать из нашего города, то, что в нем останется?" Здесь есть возможности как-то влиять на клубную тусовку, интеллектуальную, что-то делать, что будет находить отклик, какой-то резонанс определенный. В другом городе такой возможности уже не будет. Просто вся твоя деятельность будет нацелена на заработок, а не на что-то значимое.

– Что для тебя Кемерово?
– Помимо того, что я в нем родился? Мне нравится его уютность, его компактность, его размеренность. Мне нравится его центр. Иногда ты, конечно, чувствуешь его цикличность – одни и те же люди, одни и те же места, события – как порою говорит наша богема: "Мне стало тесно в этом городе". Но в таком случае, кто кого останавливает – взял, купил билет на самолет и улетел. Я всегда так поступаю, когда на меня накатывает подобное ощущение тесноты. И все, потом ты вернулся, соскучился, свеж и полон сил, увидел что-то новое, вдохновился и снова готов работать.

– Расскажи тогда о своих путешествиях – где бывал и где еще хочется побывать?
– Побывать хочется везде (смеется). Иногда, когда сильно устаешь на работе, хочется просто взять и уехать на море, лечь на берег, лежать и ничего не делать. Я пробовал – у меня ничего не получается. Я все-таки предпочитаю активный отдых. Если я прилетаю в другую страну на какой-то короткий промежуток времени, то за этот промежуток я стараюсь посмотреть максимум. Последний раз, когда я летал во Вьетнам, то был в пяти городах. Даже совершил перелет внутри страны, чтобы оказаться на ее севере – хотелось побывать в Ханое и уехать в бухту Халонг – одно их самых красивых мест Вьетнама. Хотя изначально я прилетел в небольшой курортный городок. Меня хватило в нем на два дня, потом нужно было срочно куда-то бежать и что-то смотреть. Мир вокруг нас огромный и удивительный, хочется посмотреть как можно больше. Путешествия – это то, что тебя питает, нельзя долгое время пребывать на одном месте и никуда периодически не выбираться.

– Ты сейчас вроде бы участвуешь в конкурсе, связанном с мобильной фотографией?
– Да, сайт adme.ru проводит конкурс мобильной фотографии, там всего три номинации "Я – фотограф", "Я – художник", "Я – видеооператор". Я соответственно принимаю участие в первой. В условиях конкурса прописано, что фото или видео должно быть обязательно снято на телефон. Они ищут новых людей, новые имена. А вообще в конкурсах я очень редко участвую. Тут совершенно случайно наткнулся и подумал, почему бы и нет.

– Если говорить субъективно, то по композиции твои работы могут напоминать работы бельгийского сюрреалиста Рене Магритта.
– Не могу сказать, что я на него опирался, я пересмотрел огромное количество различных фоторабот известных фотографов и важно ведь не только что ты снимаешь, а как ты это делаешь. Композиция – это то, чему я уделяю очень много времени. Иногда я бракую удачные кадры только потому, что они не по "золотому сечению". Потому что пострадала композиция.

– Зная о твоем неравнодушии к авторскому кинематографу, так называемому "арт-хаусу", хочу спросить, задевает ли тебя тот момент, что в наших кемеровских кинотеатрах отсутствуют новинки этого жанра, не в пример тому же Новосибирску?
– Да, мне обидно и досадно. Я бы очень хотел посмотреть новый фильм Гаспара Ноэ "Любовь", который запретили во всей России. Меня это печалит. Но я даю гарантию, что как только он выйдет в сети в лицензионном качестве, мы обязательно с этим что-нибудь придумаем. Но бывают все же и оптимистичные просветы – "Голгофа", "Выживут только любовники", "Нимфоманка" все-таки показали в наших кинотеатрах.

– Часто ли ходишь в кино?
– Очень редко, мейнстрим – это для меня всегда стресс (смеется). Большинство людей воспринимают поход в кино как аттракцион с попкорном и комментариями, меня все это как-то немножко раздражает. Когда Алексей Левин проводил показы в кинотеатре "Москва", меня всегда радовало, что ты туда приходишь, и там собирается та публика, которая пришла посмотреть кино. Иногда я, конечно, тоже хочу посмотреть какой-нибудь зрелищный и яркий фильм со спецэффектами, допустим тот же "Интерстеллар", просто для того, чтобы потом удивиться и сказать: "До чего техника дошла!"

– А как ты относишься к сериалам?
– Смотря кинокартину, за полтора-три часа ты переживаешь всю эту историю от начала до конца, и за этот короткий промежуток времени что-то получаешь, а сериал – это то, что крадет твое время постоянно, ты получишь, может быть, что-нибудь в конце, а может быть, и нет. Мне жалко времени, как и любому современному человеку. Сегодня самая дорогая валюта – это время. Возможностей у нас много, благодаря тому же Интернету, а вот времени у нас немного, чтобы все изучить, все прочитать, все посмотреть. Но, признаться, я грешен, и сериал "Ганнибал" с первой до последней серии третьего сезона посмотрел до конца. Еще и удовольствие от этого получил.

– И последнее. Тебя сложно впечатлить?
– Я не буду говорить, что сложно, а скажу, что все сложнее. Чем больше ты знаешь, тем сложнее тебя удивить, но в этом минус взросления. Это не то, чтобы искушенность, просто, когда ты много всего слышал, видел, то все новое меньше тебя трогает. Это еще отличает опытного диджея от молодого. Когда молодой диджей встает за пульт, у него так много новой музыки, он так хочет ею поделиться с народом, но не все оказываются готовы принимать эту музыку. У опытного диджея наоборот, у него музыки не так много, но каждый трек бьет в цель. Этот момент является в диджейской работе неким плюсом – это становится твоим ситом, через которое ты все зернышки от плевел отсортировываешь.

Автор: Михаил Багаев