Тренер по вольной борьбе Иван Бухтояров: жить, следуя призванию

– Мой первый вопрос – о вашем пути, который вы прошли как спортсмен и как тренер. С чего он начинался?

– Я часто думаю над этим. Вольная борьба – это довольно специфический вид спорта, весьма сложный. В нём все зависит от непосредственного контакта человека с человеком, нет ни вспомогательных снарядов, ни механизмов. Только ты и твой соперник, один на один. И это накладывает особый отпечаток на мужчину, его характер и становление. Меня всегда привлекало само слово "борьба". Мы часто говорим, например, в спортивных репортажах, о борьбе, идущей на баскетбольной площадке или на плавательной дорожке, но на самом деле только в нашем виде спорта происходит настоящая борьба – тела в тело. И это придает особую напряженность состязаниям, потому что проигравший испытывает большую горечь поражения. И даёт основание называть этот вид спорта спортом сильных людей, очень сильных. Не просто физически сильных – найдётся немало штангистов, о которых так тоже можно сказать. Но психологически никого сильнее борцов не бывает.

– Сколько вам было лет, когда вы впервые пришли на вольную борьбу? 

– Шёл 1970-й год, мне было 13 лет. Город был совсем не таким, как сейчас, к тому же, я рос в довольном хулиганском районе. Можете представить себе, какая там царила жизнь. Но тем не менее, секцию спортивную найти можно было. И надо отдать должное тем временам, двери были открыты практически каждому. Другое дело, что секций не хватало, их было меньше, чем желающих в них заниматься. Тогда многими ребятами двигало желание оторваться от той суровой действительности, в которой они жили, как бы увидеть другой мир, получить физическую закалку, и психологическую. Это было важно, потому что выживали действительно сильнейшие, сильнейшие духом и сильнейшие телом. Предварительно я перепробовал несколько видов спорта, очень хотел играть в футбол. Я просто грезил им. Помните, в то время была очень знаменита бразильская сборная, и играть как они стало моей мальчишеской мечтой. Мы бегали во дворе с драным, замызганным мячом... Но мои физические данные не позволяли задумываться о том, чтобы заняться футболом всерьёз. Потом я ходил на плавание, кстати, вход в бассейн в только что открывшемся "Карболите" тогда тоже был свободный и бесплатный. Но мой первый тренер по плаванию мне сразу прямо сказал: "Ты хороший, упорный мальчик, но с такими маленькими ластами (смеётся) – нужно поискать что-нибудь ещё, другой вид спорта". И таким образом я оказался в вольной борьбе.

– Где же располагалась ваша первая секция и кто стал вашим первым наставником? 

– Первая секция располагалась на улице Новосибирская, 27 – этот маленький зал существует до сих пор. Вообще, это был бывший детский садик, который переоборудовали силами энтузиастов-тренеров под зал для занятий вольной борьбой. Первым и единственным моим тренером стал Иван Иванович Вахтель. Очень колоритная личность, сильно повлиял на меня и сыграл громадную роль в выборе моей последующей профессии. Он оставил большой след в жизни тысячи учеников. Причём многие из них добились успеха и в спорте, и в жизни. И все они ему искренне благодарны. Иван Иванович давно живет в Германии, но мы никогда его не забываем. Несколько месяцев назад он присутствовал в качестве почётного гостя на турнире "Шахтёрская слава".

– Помните свою самую первую тренировку?

– Конечно, я помню первую тренировку: как я пришёл, как вышел на ковер, стоял в строю. Как неловко себя чувствовал сперва... Так получилось, что я уже был несколько великовозрастный, обычно борьбой начинают заниматься в 8-10 лет. А мне было 13, и я пришёл в ту группу по возрасту, которая уже имела определённый уровень подготовки. То есть меня окружали ребята – спортсмены-разрядники, борцы. И я видел их мускулистые тела, их уверенный взгляд и, честно говоря, чувствовал себя не в своей тарелке. Как я буду тренироваться? Когда я смогу стать таким же? А как я буду у них выигрывать? И возможно ли это вообще? Но… есть хорошая русская пословица: "Глаза боятся – руки делают". Очевидно, она возымела своё действие. Но все свои неловкие движения на первой тренировке, все свои ляпсусы, ощущение, состояние я, конечно, помню. После тренировки у меня болели абсолютно все суставы, которые есть в моем теле, и я подумал: а надо ли идти на следующую тренировку? Кстати, когда я сам стал тренировать, своих детей я старался погружать в спорт более мягко, более адаптированно, напоминал о том, что всё это надо будет пережить, переболеть. Что все проходят этот путь. И придёт время, когда суставы у вас будут болеть не потому, что вы позанимались, а потому что вы не пришли на тренировку…

– Кстати, а расскажите о первом занятии, которое вы провели в качестве тренера? 

– Это было ещё сложнее. К тому времени у меня же были какие-то сложившиеся взгляды, опыт. Наши тренеры молодцы, надо отдать им должное, они старались подмечать какие-то задатки, наклонности. Сейчас я могу сказать с полным основанием, что вырастить тренера – это то же, что вырастить великого чемпиона. Передать свои навыки, секреты, вдохновить человека на этот неблагодарный, честно говоря, труд – это очень важно. Насколько эта профессия нужна, думаю, не следует даже распространяться, потому что это, в первую очередь, профессия педагога, учителя. Я даже свой профессиональный праздник отмечаю именно 5-го октября (в День учителя – прим. ред.), а не 12-го августа. Профессия очень сложная. Нужно уметь управлять как минимум собой. При этом иметь в багаже знания, дающие тебе право кому-то что-то говорить, кого-то наставлять. Во-вторых, надо уметь управлять своими воспитанниками, аудиторией. И тут самый сложный вопрос: как это делать? Сложность не в том, чему научить. Мы же иногда видим, как медведи в цирке на велосипедах ездят. А вот как это сделать, как учить, как построить эту технологию, как добиться, чтобы конкретный мальчик изучил именно это движение, воспринял именно эти мысли или даже целый образ мышления, а может быть, даже и концепцию какую-то жизненную. И тут уже всё зависит конкретно от каждого педагога. Моя первая группа была разношёрстная. Часть ребят досталась мне от прежнего тренера, на место которого я пришёл работать. Часть ребят я уже сам набрал. И чувствовал себя чуть ли не менее комфортно, чем на первой тренировке, когда был сам учеником. Как выдержать тон, как подобрать слова, как не провалиться. Это как будто ты на сцену выходишь перед зрителем.

– И как прошла ваша тренировка? 

– Более-менее. Как-то справился. А потом появился азарт продолжать, совершенствоваться. Особенно когда я стал замечать первые успехи. Не в плане каких-то технических результатов – вот кто-то занял 4-е место или 3-е, нет. Этот результат радует, но я понял впоследствии, что он не главный. А вот когда ты видишь, как меняются доверенные тебе люди… Ведь что такое ребёнок? Это растущий организм. И вся прелесть нашей профессии в том, что ты можешь на этот процесс влиять. И порой адреналин от ощущения этой способности меня просто захлестывал. Ведь благодаря твоим усилиям, благодаря твоим трудам, твоему видению этого человека, он меняется. И мало того, со временем, овладевая этой профессией, я стал замечать, что можно по-разному влиять. И можно добиваться разного результата. Это непросто, потому что молодой организм – это ведь ещё и индивидуальность, личность, человек со своими взглядами, мироощущением, со своей системой воспитания, которая у него была до встречи с тобой. И как это либо преодолеть, либо подстроиться, ведь можно же идти поперёк своего визави, а можно идти с ним параллельно и чуть-чуть его заводить в сторону… Это уже искусство. Этим наша профессия прекрасна. Она даёт большие возможности и в плане собственной реализации, и в плане возможности сделать что-то хорошее – к чему все мы призваны на этом свете.

– В каком году вы начали тренерскую деятельность? 

– 5 февраля 1980 года – никогда не забуду эту дату. У меня был сложный путь к моей профессии. Я сразу оговорюсь, я никогда не стесняюсь об этом говорить и я никогда не обманывал никого: особых успехов как спортсмен я не добился, в силу разных причин, и касающихся физического здоровья, и каких-то других бытовых, социальных причин. Занимался я упорно, самозабвенно, мечтал о достижениях, ну не всё складывалось. И закончив наш кемеровский коммунально-строительный техникум, отслужив в армии, параллельно тренируясь, я пришёл и пошёл работать на производство. Я работал молодым начальником смены в цеху на мехзаводе. Иногда подумывал о выстраивании будущей карьеры, жизненного пути – на заводе либо где-то ещё. В итоге, как я уже говорил, очень большую роль сыграл в моей жизни мой тренер. Он видел, что я продолжаю заниматься вольной борьбой, несмотря ни на что. Он видел, что я прихожу в середине или иногда под конец тренировки, в конце рабочего дня прибегаю, быстро разминаюсь и начинаю тренироваться… И однажды он ко мне подсел на лавочке, когда я сидел и отдыхал, уставший-вспотевший, и говорит: "Что-то ты, Ванька, вижу, сильно борьбу любишь?" Я ответил: "Иначе не ходил бы", он: "А пойдёшь тренером работать?" У меня возник небольшой шок, я просто не ожидал такого вопроса, потому что я даже не был мастером спорта. Я говорю: "Не знаю, надо подумать". Он спросил, где я работаю, я сказал, что механиком автопредприятия. "А зарплата у тебя какая?" – спрашивает. "220 рублей", – отвечаю, и по тем временам я, 21-летний юноша, действительно жил неплохо, у меня был отдельный кабинет, два телефона – внутренний и городской, сейф, пишущая машинка… Он говорит: "Нет, ты не пойдёшь работать тренером…" Но на следующее утро я вместо работы иду на утреннюю тренировку к нему, к Иван Ивановичу, захожу в зал и говорю: "Знаете, Иван Иванович, я пойду работать тренером". Что произошло со мной за эту ночь, наверное, я сказать не смогу, но что-то произошло. Я пришёл и так сказал. И он ответил: "Ну всё, сейчас тренировка закончится и мы поедем к начальству".

В это время на моём рабочем месте уже все сбились с ног в поисках меня. А мы в это время едем к начальству, в спортивное общество "Спартак". И Иван Иванович начинает меня хвалить, делает мне рекламу. Тогда же не было никаких досье. А потом он сказал такую фразу: "Знаете, он прирожденный педагог". Начальник спросил, почему? "У них в семье восемь детей, и он старший". Начальник ответил, дескать, так о чём мы говорим, пишите заявление… вот так это и случилось. Старший ребёнок в семье – уже педагог.

– Так это и действительно помогло вам в будущей работе? 

– Было умение держать себя с детьми, и оно и у моих подопечных вызывало ко мне какое-то особое отношение. Для меня и до сих пор войти в контакт с ребёнком легко. На самом деле, невозможно работать с детьми, не любя их. Хотя эта профессия подразумевает и определенную твёрдость, и даже жёсткость. Но я знаю, что ни одного моего ученика, затаившего на меня злобу на этом свете нету.

И вот так я попал в свою профессию. Честно говоря, разные периоды испытывал в своем отношении к ней. Дело, наверное, в том, что моя деятельность совпала с довольно-таки сложным периодом жизни нашего общества. Воспитание подрастающего поколения – это главная часть жизни нашего общества. На примере советской системы – ведь было действительно так, вспомните, когда были достойные зарплаты у учителей, когда всё было бесплатно и доступно, были загородные лагеря, поездки на всевозможные сборы и соревнования. Куда я только в первые пять-семь лет не съездил со своими воспитанниками, в пределах Союза, от Туркменистана до Эстонии, на Дальний Восток. Были во всех пятнадцати республиках. На это тратились огромные государственные деньги, миллионы детей были заняты чем-то. Потом я пережил такой период, когда в областной школе Олимпийского резерва по вольной борьбе, где я работал, из тридцати тренеров осталось всего четыре…

– С кем-нибудь из первых учеников поддерживаете отношения? 

– У меня вообще интересная ситуация: я с ними не расстаюсь. Я своего рода притча во языцех, мои ученики всё время со мной, и первые, и те, которые появились на протяжении всего времени моего преподавания. У нас своеобразный клуб такой моих воспитанников. Первые ученики – это ребята 70-71 года рождения. А последние это были – 83-85-87-й годы рождения, этих я успел захватить, а потом просто увяз в спорте больших достижений, мне приходилось с теми же Сергеем и Дмитрием Кирилловыми мотаться по всему миру, я 11 лет отработал в сборной команде России, в главной команде. Но мои ученики всё время рядом со мной, они часто мне звонят и приходят. День рождения у меня 12 февраля. В этом году на свои 60 лет я не устраивал банкета, потому что мне пришлось бы изменить традицию. А традиция такая: 12 февраля в любой день недели двери моей квартиры открыты, и гости идут примерно с 18.00 до четырех утра. Кто, когда и с кем придёт, кто-то с женой, кто-то с ребёнком, кто-то просто мимо ехал по службе, заглянул по ходу. И это, к счастью, происходит не только со мной и моими учениками, я знаю ещё тренеров, к которым точно так же относятся их ученики. Если бы я не оставил следа в своих учениках, детях, зачем тогда работать? Из-за того, чтобы получить две-три больших награды? Знаете, я вопросы задавал в трудные моменты, когда у меня возникали сомнения по поводу правильности выбора пути. Может быть, использовав правильно свой интеллект и мозги, я бы жил по-другому и заработал бы намного больше. Но когда пообщаешься с учениками, понимаешь, что нет, всё правильно сделал.

– Как вы от занятий с ребятишками перешли к тренировкам со взрослыми? 

– Очень органично. Я когда начинал работать, об этом вообще не задумывался. Но мои дети естественным образом росли, становились взрослыми. Превратились из третьеклассников в десятиклассников… Но я учеников набирал каждый год, потому что для меня это было интересно. Ведь каждый новый человек – это новый характер, новое отношение, новая надежда, а вдруг придёт тот самый мальчик, с которым мы удивим всех?! И мне со временем пришлось разделять детей на группы, этого требует и положение о работе школе. Появились младшие и старшие. И что-то начало меняться, в плане увеличения нагрузок на взрослых спортсменов, в плане значимости и серьёзности соревнований, подхода к ним. Может быть, что-то чисто в технологиях. Но взаимоотношения с учениками никогда не менялись. И все они знают сами, что для меня они маленькие дети, с которыми я возился на тренировках, иногда баловался и кувыркался с ними, боролся с ними. Поэтому переход этот не был для меня чем-то особенным. Другое дело, что мне пришлось основательно пересмотреть свою профессиональную подготовку. То есть я понял, что на одном энтузиазме и желании много не добьёшься, нужно овладевать профессией. Потому что существует довольно сложная, многолетняя система подготовки человеческого организма к определенного рода физическим действиям, причём таким технически сложным, которые подразумевает борьба, это требует настоящей науки. И я не стесняюсь учиться. Учился я многому. Судьба меня столкнула с хорошими учителями, и здесь в Кемерове, это и мой тренер Иван Иванович Вахтель, а ещё есть такие тренеры, как Петр Гаврилович Брайко, есть мой близкий старший товарищ Владимир Витальевич Захарушкин. И конечно, мне повезло в сборной. Среди моих учителей были гранды, настоящие гранды мировой вольной борьбы: Шахнурадов, и Белоглазовы, и Дедегкаев и многие другие. Жалко, что жизнь имеет свои пределы, но предела роста у человека нет. И чем больше человек узнаёт, тем яснее он понимает, что смог бы сделать ещё больше...

– Если сравнить 70-е, 80-е, 90-е, нулевые и наше время, то ребята, которые приходят в секцию борьбы, они разные? У них разные мотивации, разные желания? Как-то дети разных поколений отличаются?

– Увы, это так. Люди меняются. Они менялись, конечно, и в наше время. И мы никогда не забудем высказывание старших наших товарищей, родителей: "Мы не такими были". И я, став уже практически пожилым человеком, эту мысль могу только подтвердить. Да, мы были не такими. Мало того, каждое новое поколение, которое ко мне приходило, отличалось от предыдущего. Ими двигали другие мотивы. В первую очередь бросается в глаза, это внешность человека. Набирая детей в группу, мы, конечно, обращаем внимание на физические данные. На его физическую одарённость. То есть это его антропометрия – длина рук, ног, тела, это его здоровье, вегетатика, его развитая мускулатура. Это его умение, предрасположенность правильно и сложно двигаться, хорошая реакция. Так вот, к сожалению, наши дети, даже по этим четырем пунктам уже отличаются в разных поколениях. С каждым новым набором они приходят слабее. Создаётся такое впечатление, что какое-то генетическое вымирание происходит. Говорят, что условия жизни поменялись, стало лучше, стали более доступны продукты питания, появился комфорт… Дети приходят другие. Я не знаю, почему развитие общества пошло именно по такому сценарию, чьё это влияние. Может быть, как обычно говорят, тлетворное влияние Запада, может, нет. Но то, что дети приходят более слабые физически, слабые здоровьем, они не выдерживают даже тех смешных нагрузок, которые прописаны в образовательных программах. Если 80% детей не способны ни подтянуться, ни отжаться. Хотя возраст приёма в спортивные, детские школы у борцов сейчас установлен на рубеже 10 лет. В десять лет в моё время мальчик был настолько сильным и самостоятельным, я в 10 лет на санях вёз две сорокалитровые фляги воды по глубокому снегу. Кто сейчас это сделает? Говорить о том, плохо это или хорошо, не имеет смысла. Даже если учитывать, что развитие современного человека направлено на его интеллект, на развитие мозга. Но мы же знаем, что человека надо воспринимать как целое – от мозга до ногтей и кончиков пальцев. Это одно целое. Это один генетический код. И если где-то будет недоработка, этот субъект погибнет. Любая эволюция в сторону улучшения нашего вида возможна только через общее развитие. Но где-то что-то не срабатывает в нашем обществе, очевидно, так.

– А что касается настроения, с которым ребята приходят на тренировки? 

– Настроение и настрой – разные. Я давно заметил, очень многое зависит от родителей. Если вообще говорить о системе воспитания индивидуума, то надо начинать с семьи. Что происходит в семье, чем и как она живет, какие нравственные устои, какие правила общежития в этой семье, самым прямым образом сказывается на ребёнке. Если человек из нормальной семьи, где существуют здоровые жизненные устои, этот человек может развиться, но уже при помощи грамотного педагога, в настоящую личность. И смотришь на детей, действительно, некоторых просто жалко. Зачем он пришёл? Его привели, его заставили. Не объяснили, не рассказали… Обучение в школе – это то же самое.

Учёба в школе у ребёнка, начальное образование, среднее образование, занятия спортом, каким-то искусством или ремеслом – это всё звенья одной цепи. Это создание личности человека, его подготовка к жизни. Его адаптация к будущей жизни, чтобы он был полноценным гражданином. Ребенок должен отчетливо понимать, зачем ему ходить на тренировки. Первое самое действенное внушение будет идти от семьи. Но чаще всего они слышат нечто вроде: "Так, если ты пойдёшь на тренировку, я куплю тебе скутер". Ребёнок начинает шевелить мозгами. И поскольку, слава богу, мозги у наших детей есть, начинает соображать: "Хм, ну ладно похожу я, получу этот скутер. Хотя для чего мне ходить, мне это нафиг не надо, мне лишь бы скутер купили…"А если ему донести, что спорт – это его будущее тело, это его будущее здоровье, это то, как будут работать его сердце, почки, как долго он сможет прожить, какие у него будут сильные, красивые мышцы, как его будут любить девочки... И что в жёны себе сможет выбрать ту девочку, которая понравится, а не ту, которая за него пойдет. От этого зависит и то, какие у него будут дети. И вот всё в этом мире, всё-всё, молекула за молекулой, всё взаимосвязано. Нужно доносить исподволь, незаметно, в разной форме, что всё, что бы он ни делал, это просто накопление багажа, твоего багажа, который потом тебя, как горб – верблюда, будет кормить всю жизнь. Всё: твоё тело, твои мышцы, твои мозги, твои знания, всё это будет работать на тебя. Но для этого надо приобрести и здоровье, и мозги, и знания, и культуру. И есть только один способ всё это заполучить – это постоянный тренинг, каждой клеточки своего тела, от мозга до ногтей пальцев на ногах. Постоянный тренинг, и другого пути нет у нашего биологического вида. Вот и всё.

– И всё-таки пять лет назад, десять лет назад многие говорили о том, что идёт спад, говорили, что дети не хотят, не приходят заниматься и сфера спорта как бы немного в загоне. А сейчас ведь наблюдается подъём, не так ли? 

– Да, наблюдается подъём. И я связываю это, во-первых, с тем, что новое поколение родителей более осознанно подходит к этому вопросу. Посмотрите, какой бум творится в школе художественной гимнастики. Причём надо учитывать, что за каждую девочку родитель платит 2,5 тысячи в месяц. И это на протяжении трёх лет. Это только потом, если девочка попадает в группу спортивного совершенствования, в учебно-тренировочную группу, она платить перестаёт, хотя и потом разные взносы есть. Такая же ситуация и на борьбе, мы тоже переживаем бум. Водят заниматься, изменилось мировоззрение сейчас. Но я думаю, что это те молодые родители, которые уже пережили эту ломку нашего возраста и уже выбирают более правильный, более оптимальный путь развития своего ребёнка. Кроме того, сейчас спорт стали воспринимать как предпрофессиональную подготовку. Например, многие мальчики ходят на борьбу, чтобы потом уйти в ММА. У нас, кстати, событие было, наш бывший выпускник Анатолий Малыхин стал чемпионом мира по ММА, он мастер спорта по вольной борьбе, лет десять он отзанимался здесь в нашей школе у нашего тренера. И уже много таких детей, которые ходят, чтобы потом как-то использовать свои навыки для достижения каких-то спортивных результатов, и не секрет, что спорт высоких достижений – это сфера хороших заработков. Достижения – это возможность получить какие-то материальные блага, и я даже не говорю про игровые виды спорта – футбол, хоккей или волейбол, там вообще заоблачные расценки. И в какой-то мере некоторые стали рассматривать занятия как начало профессиональной карьеры. То есть относятся уже к спорту не как к тому, что потом вообще их не коснётся, а к тому, с чем потом будут жить. Хотя как тренер, честно говоря, я никогда не видел в этом главной задачи.

Был один интересный момент в жизни. Однажды, в 1996-м году я отправился на тренировочные сборы с юниорской сборной командой России, туда же приехали спорстмены из США, их руководители и тренеры. Не нужно говорить, какая тогда была разница между нами и Америкой, насколько мы по-разному жили. Надо сказать, что вольная борьба в США очень развита, у них есть олимпийские чемпионы, чемпионы мира, они одни из лидеров в этом виде спорта. Но, тем не менее, у них большая нехватка кадров. И во время этого тренировочного сбора, поскольку я немного владею английским, именно мне выпало разъяснять иностранным гостям многие важные вопросы. Они, очевидно, решив, что я самый лучший, поскольку это я им все объяснял, в конце сбора вместе с переводчиком подходят ко мне и делают вполне официальное предложение, говорят: "Мы очень вас хотим видеть у нас в Америке, берём на себя проблемы по оформлению рабочей визы. Обещаем хорошую зарплату, бесплатное жильё в одном из лучших университетов США, в Филадельфии, и просим вас у нас жить и работать хотя бы первые четыре года". Озвучили зарплату, я там чуть не присел. Я говорю, я подумаю. И начал думать, а затем просто взглянул на своих ребят. Там были два таких красавца, на которых я сильно рассчитывал, один, кстати, сразу на следующий год выиграл чемпионат мира среди юниоров. А я тогда сижу и думаю, а как же я их оставлю, и там же в зале у меня ещё 40 человек, как я их оставлю? Что они про меня подумают? Короче, я сказал, что не смогу поехать. У них было полное недоумение. Они узнали, что я не женат, что меня ничего не держит, мне был всего 41 год. Адаптируйся, живи, работай, ты там будешь воспринят, у тебя будет сумасшедшая зарплата, потому что мы тебе только для начала такую предложили. А если клуб будет хорошо выступать, то зарплата будет вдвое-втрое выше. Но я всё равно отказался.

– Не случалось жалеть об этом? 

– Ну, честно говоря, иногда случалось, в сердцах, когда какая-нибудь неудача. Или когда видел свою зарплату в смс-оповещении, ибо небольшая она всё-таки. Другое дело, что меня много раз приглашали как специалиста на различные сборы, в том числе в Европу, немного занимаюсь бизнесом благодаря налаженным связям. В общем-то, живу я нормально, но моя любимая работа меня, увы, никогда не кормила. Хотя, может быть, не надо на общество обижаться, потому что мы его создали таким. Но в том-то дело, что мы можем создавать его, воспитывая тех людей, которые в будущем это общество изменят к лучшему.

Недаром профессия учителя в одной из самых продвинутых цивилизаций нашего человечества (я имею в виду Древнюю Грецию) была самой почётной, самой главной. И это общество до сих пор своими корнями наполняет нашу цивилизацию, а со дня её гибели прошло больше двух тысяч лет. Там на первом месте стоял не правитель, не хлебороб, не воин. Учитель был на первом месте, тот человек, который воспитывал следующего правителя, следующего воина, хлебороба, учёного. Вот, кто такой был учитель. Кстати, слово педагог, древнегреческое, и переводится оно как раб, ведущий за руку ребёнка. Но если наше общество когда-нибудь достигнет уровня Древней Греции, при современных технологиях, мы сделаем такой скачок вперёд, тогда точно нам покорятся межпланетные пространства.

– Вы упомянули о трудном периоде, когда четыре тренера осталось на всех учеников. Сейчас учеников гораздо больше, ребятишки снова приходят, а как обстоят дела с тренерами? 

– Это очень больная тема вообще. Мне как, скажем, человеку, болеющему за свою профессию, не совсем приятно всё это наблюдать. Если раньше существовала проблема набора, тренеры просто не могли найти достаточно учеников и вследствие этого их зарплата оставалась копеечной, то сейчас другая проблема. Система формирования оплаты труда в корне неправильная и непонятная. Детей в секции приходит много, но тренеры не начинают получать больше. Им говорят – сперва добейтесь результата. Если совсем по-простому, воспитайте хотя бы одного чемпиона, вот тогда и поговорим. Но ведь чтобы вырастить чемпиона, нужны годы. И все эти годы тренер должен на что-то жить, желательно жить хорошо, чтобы не пропала мотивация в принципе своей работой заниматься. А денег нет – и человек начинает искать подработки, затем другую сферу деятельности. Такой вот замкнутый круг.

Знаете, как по-английски тренер – коуч, изначально так называли людей, которые готовили лошадей для скачек. Эти люди получали сумасшедшие по тем временам в Англии, а потом и по всей Европе, зарплаты. Человек, который умеет поставить жеребенка на ноги, правильно развить его сердце, лёгкие, печень, мышцы, научить его бегать на определенные дистанции, сделать, чтобы он начал выигрывать. Этих тренеров настолько ценили, что даже иногда воровали. В те времена все понимали, что даже жеребёнку нужно время, чтобы он стал призовым скакуном. А у нас сразу – давайте мне чемпиона, и тогда ты получишь и финансирование и зарплату… Несмотря на всё это, люди в профессии сегодня есть. Но существует проблема со сменяемостью поколений. Работают в основном тренеры в возрасте, а свежей крови не хватает. Тому много причин. Во-первых, не каждый спортсмен может быть тренером. Это ведь талант, призвание. Чтобы найти одарённых в этом смысле ребят, нужно потратить немало сил и времени. Тренер – это человек, умеющий создавать коллектив и работающий с каждым отдельно. Это настоящий руководитель своего коллектива, обладающий бесспорными лидерскими качествами. И вот мы его нашли. Что дальше? Встаёт вопрос оплаты. Встает вопрос о получении высшего профильного образования. А как и когда его получать, если человек уже где-то трудится, пытается зарабатывать? Бросать всё и садиться на шею родителям? Конечно, есть ребята из обеспеченных семей, но тут уже слишком много факторов должно совпасть: желание самого человека, материальные обстоятельства, наличие призвания и таланта. Сколько шансов, что звёзды так удачно сойдутся? Сами понимаете – очень мало.

Плюс будущих педагогов нужно воспитывать и учить. Честно говоря, я себя настоящим тренером почувствовал лет через 8-10 напряженной работы. А первое время у меня тоже ошибки были. Я перегружал ребят, давал им слишком большие нагрузки. Один мальчик даже подорвал себе здоровье из-за усиленных тренировок – и этот случай позволил мне многое понять, научил чувству меры.

Тренер, как и учитель в школе, должен выглядеть великолепно, чтобы быть во всем образцом для своих учеников и примером для подражания. Представьте, если тренер приехал в зал на хорошей машине, зашёл в чистой форме, если он выглядит бодро, говорит уверенно – всем сразу становится понятно, этот человек сам чего-то стоит и тебя может научить.

– Вы рассказали историю о том, как ваш тренер увидел в вас будущего педагога. А с вам случалось разглядеть в ком-то из ребят способности к тренерской работе?

– К сожалению, не могу похвастаться в полной мере обилием воспитанников, которые работают тренерами. Хотя таланты я видел, видел ребят, которые могут. Но… некоторых ребят сломал квартирный вопрос, как в знаменитом романе. Кто-то нашел себя в бизнесе, потому что человек, обладающий потенциалом, интеллектом, всегда найдёт применение своему таланту. Провести тренировку – это довольно-таки трудоёмкий процесс, надо выложиться, надо себя отдать. Я иногда после четырёх тренировок домой уползал, мне уже не хотелось идти куда-то к друзьям, к девушке… Поэтому человек, который попробовал это, имея потенциал, имея мозги, говорит, что с такими же трудозатратами он заработает в сто раз больше и уходит...

Но всё-таки есть у меня воспитанники, которые работают тренерами. Сейчас в Анжеро-Судженске работают два моих ученика, оба мастера спорта, один недавно стал работать, другой уже несколько лет, он, правда, мой племянник, носит мою фамилию. Были и другие ребята-тренеры, которые у меня работали. Некоторые кузбасские тренеры иногда называют меня своим учителем, хотя технически они, как спортсмены, ими не являются. Вероятно, просто что-то когда-то услышали от меня нечто полезное в плане педагогики, восприняли. Я этому рад. Потому что иногда я проводил короткие семинары, иногда просто делюсь с коллегами своими секретами. Хотя особых хитростей нет, а секрет только один – надо любить профессию, надо любить детей и надо не жалеть себя, надо работать. И вот когда ты работаешь, тогда всё получается. А когда начинаешь сачковать, недорабатывать, недоделывать – всё начинает идти насмарку. Рецепт один – надо работать.

– Не могу не задать вопрос по поводу нашего учредителя, генерального директора холдинговой компании "Кузнецкий Альянс" Михаила Александровича Шкуропатского, который являлся вашим учеником… 

– Михаил Александрович – один из тех самых учеников, с которыми мы до сих пор поддерживаем плотные тёплые отношения, часто видимся. Прекрасно помню его и его одноклассников – их школьный класс был как на подбор: сильные, умные, яркие ребята, почти все они впоследствии добились в жизни большого успеха. Михаил уже в то время проявлял недюжинную целеустремленность, упорство, волю к победе и настойчивость – это качество, которые дорогого стоят как на борцовском ковре, так и в жизни. Поэтому я ничуть не удивлён тем, как много он достиг.

– Напоследок, посоветуем ребятам из нынешнего поколения проявлять такие же качества и стремиться к победе? 

– Конечно. Нужно знать свою цель и идти к ней, понимая, что впереди огромный труд, и не боясь его. И обязательно развивать себя – физически, то есть занимаясь спортом, и умственно, учась у самых выдающих людей и накапливая знания, которые даёт тебе жизнь.

Автор: Лора Никитина

Фото: Максим Федичкин, личные архивы Ивана Бухтоярова