Миша Ленн: self-made man

– Своему визиту в Кемерово я обязан уважаемым мною Владимиру Грицеву (учредитель сети ресторанов "FRIDAY" и ресторана "7 Пятниц", прим. ред.) и его супруге Наталье. С ними произошла та же история, какая обычно происходит со многими моими знакомыми: сначала они купили мои работы, а потом мы стали друзьями. Месяца два назад у них возникла идея привезти меня сюда и познакомить ваш город с моим творчеством. В Кемерове я никогда не был, мне очень интересно изучить этот город.

Родился я в Ленинграде, окончил художественную школу и поступил в художественную академию им. Мухиной. Успешно отучился, работал некоторое время художником-декоратором на Ленфильме. В 1990 году по приглашению родственников уехал в Соединенные Штаты Америки. До 2000 года старался там встать на ноги, как художник. Друзья говорили, что не выживу, что таких, как я, там много. Тем не менее, у меня было ощущение, что я все делаю правильно. Медленно, шаг за шагом, я стремился выстроить свою жизнь, карьеру, творчество. Сначала были маленькие заказы, но постепенно их число стало увеличиваться. Я человек очень нетерпеливый, мне хочется все и сразу, искусство для меня, таким образом, является самым оптимальным делом, ну, или творчеством, если хотите. Как только я наношу краски на бумагу, то сразу вижу результат своего труда, моментально. Художник является человеком, который что-то производит от начала и до конца – сам себе производство. Как и любой художник в процессе творческого акта, я не завишу ни от кого, кроме себя самого. В 2001 году, впервые за одиннадцать лет, я приехал в Россию, хотя у меня было российское гражданство, и я мог вернуться в любой момент, но мне хотелось построить карьеру, чтобы вернуться на родину, если можно так выразиться, на белом коне. Сейчас я примерно два раза в год бываю в России, осенью и весной, все остальное время летаю на свои выставки в Европу: Лондон, Париж, Берлин.

Своими учителями я наглым образом считаю представителей русского авангарда начала XX века – это Леон Бакст, Мстислав Добужинский, "Русские сезоны" в Париже. Для своей личной коллекции я ищу картины их авторства.

– В работах я определил для себя стиль, который назвал "движущиеся иллюзии", потому что сам по жизни очень неусидчивый человек, все, что связано с движением – это мое. Мне очень нравятся женщины, поэтому это самый популярный образ в моих картинах. Они выступают для меня стимулирующим фактором, вдохновляют на то, чтобы выплеснуть энергию творчества на бумагу.

В какой-то момент мне захотелось расширить свое творческое пространство, и я стал делать гобелены (в Бельгии), винные этикетки (в Аргентине), мозаику и шарфы (в Италии). Выставки мои проходят по всему миру, и самая главная сложность для меня не организовать выставку, а перенести экспонаты с места на место. Техника акварели требует определенного оформления – рамы, стекло. Для каждой выставки необходимо делать свое оформление. Например, последний случай был у меня в Лондоне. После выставки там остались картины, которые не продались, их нужно было забрать. Передвигаться с ними в пространстве безумно дорого, "раздевать" – картину жалко. Поэтому они висят в посольстве.

20 ноября в Москве прошла выставка, где я представил фарфор ручной работы – новое направление, в котором я сейчас себя пробую. Мне просто интересно развивать себя в разных жанрах. Многие называют меня трудоголиком. Я считаю, что делать нужно в жизни те вещи, которые тебе нравятся делать, это приносит, в конце концов, хороший результат. Когда говорят, что художникам выжить сложно, я соглашаюсь. Сложно, но для этого надо посвятить любимому делу всю жизнь. Как и любой другой нормальный человек, я, естественно, хочу ездить на машине, ходить в рестораны, и, конечно, это все связано с деньгами. Не думаю, что вы когда-нибудь найдете художника, который занимается творчеством просто так, не желая продать свои картины. Если он так говорит, то он либо сумасшедший, либо лукавит. Безумие простительно, а вот второй вариант не совсем честный. Любой художник хочет свою картину выставить, продать, если он хочет делать это честно, то он готов отдать максимум энергии и сил на сотворение настоящего произведения искусства. Чем больше вкладываешься в работу, тем больше происходит отдача. Искусство – не просто картинка, оно гораздо глубже. Любой творец создает другой мир или его иллюзию. Однажды одна моя знакомая сделала мне комплимент: "Я хотела бы быть в твоем мире, среди твоих образов". Мои работы понятны каждому, в них нет какой-то особой сложной мысли. Есть кусочек жизни, радостное отношение к ней и движение.

Знаете, все в нашей жизни происходит из цепочки событий. Когда я преподавал некоторое время в одном из американских колледжей, одна из моих студенток спросила, зачем вообще нужно изобразительное искусство. На что я ей ответил: вот представьте, просыпаетесь вы однажды утром и смотрите на картину, которую подарил вам ваш друг – вы можете обрадоваться, зарядиться хорошим настроением на весь день и поделиться им еще с кем-нибудь. Когда ты имеешь подобное влияние на людей, то это своего рода ответственность. То, что я делаю, это, наверное, даже не я. Иногда, кажется, что я просто переносчик того, что дается мне откуда-то свыше.

Мои основные темы – это женщины, танец, города, лошади, движение. Я делаю картины, как для себя, так и для заказчиков. Чаще всего это какие-то символы или знаковые вещи для мероприятий вроде показа мод, "Венский бал" в Москве, для бельгийской шоколадной фабрики Godiva. Не так давно я выпустил книгу о своем творчестве и назвал ее "Семь чувств", седьмым чувством я назвал любовь. Таким образом, я попытался разбить свое творчество на его составные части. Зрение, например, это все что связано у меня с городами. Слух – это музыка. Осязание – все, что связано с танцами. Обоняние – все, что связано с женщинами. Вкус – это вкус жизни, во всех ее проявлениях. С интуицией я побаловался – поставил в нее игровые моменты, спорт, шахматы. А для любви я оставил картины, которые нравятся лично мне.

Сейчас в Москве мы вместе с режиссером Марком Розовским ставим мюзикл по произведению Ги де Мопассана "Милый друг". Это очень интересная для меня тема, никогда еще не приходилось работать над эскизами костюмов и сценографией. Здесь работа художника заключается в том, что нужно произвести костюм, который является окончательным продуктом, а картинка является лишь вспомогательным элементом. Иллюстрации готовы, теперь дело за производством.

Наверное, меня можно отнести к категории счастливых людей – я делаю любимое дело, а за это мне платят деньги. Как для любого творческого человека, для меня важно отношение зрителя к тому, что я делаю, его реакция. В итоге, когда люди видят мои работы, они могут предложить мне сделать для них что-нибудь подобное. Почему бы и нет, если это пересекается с моими интересами. Например, если бы ко мне обратились из сети ресторанов быстрого питания Макдональдс, я бы отказался, потому что это не мой стиль, а если заказчик связан с модой, танцами – с тем, что мне близко по духу – другое дело. Любой художник ставит перед собой задачу сделать вот это и вот это, но в принципе неважно, вы ставите задачу или я ставлю ее сам себе.

Максимальное удовольствие от жизни я получаю, путешествуя по миру. Я живу в арендованной квартире, покупаю картины для личной коллекции и все деньги трачу на перелеты из одной точки планеты в другую. Я участвую в благотворительных организациях, вкладываю деньги в развитие детских домов и на борьбу с раковыми заболеваниями.

– Почему люди на ваших работах безлики, ведь лицо во все времена считалось самой выразительной частью?
– Лицо – это, несомненно, очень важная тема в искусстве. В частности, глаза. Люди разговаривают глазами, ртом, мимикой. Мои же герои разговаривают поворотом тела, жестом руки, ноги, плечом. Я оставляю половину лица и часто изображаю один глаз. Маленькая дочка моей одной знакомой, глядя на мои картины, однажды сказала: "Я знаю, почему у вас только пол-лица изображено. Потому что в каждом из нас есть половина хорошего и половина плохого". Очень точное замечание, не находите? И я хочу показать в человеке его лучшую часть. Есть несколько направлений в творчестве, которые мне не интересны – это портрет и карикатура. Не то чтобы я не уважаю эти направления, просто не мое.

– А в мужских образах у вас не бывает отсылки к самому себе, чем не редко балуются многие художники, вписывая свое альтер-эго в сюжет?
– Мужчин в моих работах мало в принципе. Мужской образ мне далеко не так интересен как женский. Мужчина – это просто как сопровождение женщины. В синагогах женщины молятся на втором этаже, а мужчины на первом. Потому что в иудаизме считается, что женщина ближе к Богу. Кстати говоря, акварель называют "божественной" техникой. Когда очень много работаешь, накапливается опыт, и ты входишь в такое состояние, когда можно поймать себя на мысли, что твоей рукой нечто водит, что ты ею не владеешь, пусть даже на несколько секунд. Это правда. Акварель – это техника, основанная на воде, соединение разных красок может давать разное сочетание цветов и может быть даже не совсем таких, какие ты задумывал, но от того не менее интересное.

– Можно ли сравнить художника-акварелиста с художником, работающим в жанре японской живописи, ведь там и там присутствует аккуратная работа с водой и бумагой?
– Китайские и японские художники в первую очередь работают тушью, у них преобладает концентрация на теле. Они могут рисовать одну и ту же лошадь, в одной и той же позе годами. Они добиваются идеала. Европейские художники стараются работать по-разному. У каждого устанавливаются свои маленькие привычки, секретики, темы. У среднего художника в жизни есть три-четыре своих стиля. Самым ярким представителем разносторонности является Пабло Пикассо, на протяжении его жизни есть несколько непохожих периодов, кода он работал в разных техниках. Художник ищет какой-то свой определенный стиль, находит его, работает в нем, чтобы его закрепить, достигая совершенства. Потом ему становится скучно, и он начинает искать что-то новое. Стиль одного художника в среднем может держаться пятнадцать лет.

– У вас бывают творческие кризисы?
– Мне кажется это красивая придуманная вещь. У меня не бывает такого. Нежелание, апатия, депрессия, когда тебе ничего не хочется делать, из-за каких-то произошедших в жизни событий, вот такое бывает. Как у всех нормальных людей. В такие моменты я надоедаю своим друзьям, гноблю себя изнутри, но при этом я заставляю себя рисовать. Неважно что, главное – взять в руки краски.

– Как вы отдыхаете?
– Я не знаю, что это такое. Для меня отдых – это поменять сферу деятельности. Условно: я мою посуду, потом пошел в фитнес с друзьями, потом пишу картины, потом полетел в другую страну на выставку – то есть все время что-то делаю, для меня это и есть отдых.

– Вы профессионально занимались музыкой, не так давно стали заниматься танцами, это для вас сейчас хобби?
– Кстати, вы можете внимательно посмотреть на мои работы и на некоторых увидеть вписанные кусочки нот. Музыка осталась внутри меня. Много лет назад со мной произошел такой страшный и смешной случай. Мне предложили в колледже, где я преподавал, перед началом показа мод студентами что-нибудь сыграть на пианино. Конечно, почему нет. Но когда я подъезжал к месту действия, я просто вжался в кресло, увидев громадный плакат "Единственный концерт. Миша Ленн играет свои композиции. Билет 30$". Люди покупают билеты у меня на глазах и идут в зал. Я никогда в жизни так не выступал. Пришлось что-то импровизировать. И тут я осознал одну истину: если ты что-то делаешь, нужно всегда находить ход действия, и тогда все встанет на свои места. И я поступил, как пианист Виктор Борге, который имел наглость болтать с залом (смеется). А что касается танцев, то да, одно время я брал уроки танго у Пабло Верона. Для меня это было важно еще и с творческой стороны, я старался передать этот танец в своих картинах. Но, как и в любом деле, чтобы чего-то в нем добиться, нужно полностью ему отдаться.

– У вас есть любимый исполнитель?
– В последнее время мне очень нравится Астор Пьяццолла, его волнующие танго на грани. А вообще это неправильный вопрос, потому что ответ у любого человека всегда будет формальным. На каждом жизненном этапе есть разные люди, которые тебя вдохновляют. Ответить за всю жизнь нельзя. Сейчас, например, меня вдохновляет Пьяццолла. Я никогда не слушаю музыку, когда пишу картину. Потому что, если музыка попала в настроение – это блеск, а если не попала, то тебе внутри придется перебарывать себя с тем, что ты слышишь, с тем, что ты изображаешь.

– Известно, что ваши работы есть в частных коллекциях таких знаменитостей, как Михаил Горбачев, Вячеслав Зайцев, Джон Малкович, Дэйв Брубек. Появились ли за последнее время новые имена в этом списке?
– Да, список обновился. Теперь это еще принц Майкл Кентский, двоюродный брат Елизаветы II. Этим летом вместе со своей супругой на презентации в Лондоне они приобрели три моих работы. Прием проходил во дворце, меня пригласили на традиционный five o"clock tea и было очень странное ощущение, когда тебе подает чай сама принцесса.

Автор: Михаил Багаев